Персонажи:

25 ноября. Город Сноутаун.

И вот настал этот волнительный долгожданный момент. Каждая собака, и, каждый человек выходит за пределы своего дома, чтобы посмотреть на забег. Все дома пустуют, а улицы наполнены народом. Для Латико это шанс доказать Люси, что он не просто ужасно одомашненная собака, но и отличный бегун. На лице Люси виднелась широко открытая улыбка, что очень хорошо сочеталось с ее красивым румянцем.   На ней была надета шуба  и натурального меха подаренная ее кузиной,  шапка-ушанка, привезенная ее покойным отцом из холодной России, штаны с утеплителем и сапоги.   Ноги пса дрожали, но не от страха, а от жажды победы, которая их ждет в конце забега. Соперники их упряжки были весьма устрашающи, толстые и сильные лапы и довольный вид, что  не скажешь об упряжке Латико. Все собаки были наготове, вскоре им принесли груз в виде многочисленных коробок с письмами и посылками. Латико тяжело вдыхал воздух, казалось, что все происходит вовсе не наяву, но вид Люси заставлял, поверит пса, что это вовсе не его грезы. Человек в красной шапки приготовил свой секундомер и свисток весьма странной формы. Лапы собаки начали подкашиваться, снег под ним становился мягким как пух, а воздух тяжелым.
- Раз.… Два.… Три!!! – И вот послышался настораживающий звук свистка, что заставил многих собак понервничать. Латико не успел опомниться, как его лапы со всей силы ударяют по снегу, и он бежит на встречу к победе. С далека, послышался голос люси.
- Давай, Латико, давай!!  Я верю в тебя!
Ее голос показался, сладким и волнующим, каким не когда недаводилось слышать.
Дорога им казалось вечной, несколько минут длились, будто шли годы. Вскоре многие собаки выдохлись, и пришлось сделать перерыв на минут 15, но вдруг эти сладкие минуты прервал рев, и рев этот не исходил из животного. Этот ужасный, леденящий душу звук прерывало нытье испуганных псов из упряжки. Вскоре все уставились на холм, с которого нежно слезали снежные волны пожирающий все на своем пути. Латико прежде слышал о лавинах и оползнях, ну ему ни когда не доводилось видеть такой огромной массы снега затапливающей все деревья,животных и птиц не успевших взлететь.  Все псы решительно повернули назад, только Латико в оцепенение стоял, смотря на эту Лавину. Только не больный  укус собаки стоящей позади пса заставило ее выйти из оцепенения…
Все произошло так мгновенно. У струсившего пса потемнело в глазах, и он почувствовал, как попал в снежный плен, окутавший его тело. В течение нескольких минут его единственным ощущением, его единственным чувством были бездонная темнота, растворение в ничто, и осознание себя мертвым. Затем его душу как бы сотряс внезапный удар, словно электрический.  Он почувствовал свет, и некую невесомость. Он ступал по холодной земле, но не оставлял  следов. Он выл и гавкал. Но не слышал своего голоса. Он падал и ударялся об глыбы, но не чувствовал боли.  Внизу под ним лежал его холодный труп. Воля его исчезла без труда, но что-то побуждало его двигаться. Он направился в деревню, которая была полностью покрыта толстым слоем снега. Некоторые собаки выжили, но были не в силах подняться, пес их не видел, он чувствовал.  Его стопы мягко ступали по воздуху, и на мгновение он привык к этому странному чувству невесомости, будто он родился с нею. Дойдя в деревню накрытую лавину, он почувствовал удар как прежде, но не такой сильный.  Будто его что-то осенило, он почувствовал какую-то привязанность и чувства долга. Он холоднокровно вступал на обледеневшие трупы, при этом не чувствуя ни какого сожаления, будто смерть высосала всю его доброту из его крови и сердца.   Вдруг он остановился перед телом маленькой девочки, Латико не мог больше двигаться, его чувства начали восстанавливаться и опять этот внезапный электрический удар и он опять находиться в своем теле. Он был укатан в снег, будто младенец, он пытался изо всех сил вырваться из этой тюрьмы, но ему не удавалось. Пес чувствовал себя окаменелым, из-за силы тяжести снега, он был практически парализован и не имел не каких шансов выбраться из снега. Перед его глазами стояла картина той мертвой девочки, что была на снегу в деревне. Глаза ее были лишены жизни, лишены блеска и, казалось, лишены зрачков. Ее губы сливались с оттенком ее кожи, ее выражение лица…  Ее выражение лица казалось безжизненным и чуть жестоким,  это явно была Люси, и пусть это жестокая правда, но она и есть правда. Люси мертва. Она покинула своего любимого пса, и теперь он остался один. Снег начал таять под ели видными лучами солнца, но как нестранно везде стаяла мертвая тишина, ничего нет больнее, чем видеть свою любимую деревню наполненную жизнью, совершенно глухой и мертвой, у него до сих пор перед глазами стоял образ бедной Люси, ее безмятежности пришел конец. Латико хотелось увидеть в последний раз свою любимую хозяйку. Он подошел к ее трупу, ее вид был ужасным. Краска исчезла со щек и век, сменившейся более чем мраморной белизной, губы еще больше запали и растянулись в жуткой гримасе смерти.  На солнце могло показаться, что из кончиков глаз у Латико льются слезы, но наверняка это была только обман зрения, ведь собаки не плачут, хотя его сердце разрывалось на куски только от этого вида.
-Давай Латико, давай!
Четко, так бесстрастно и холодно четко раздались эти простые звуки в его ушах, и оттуда расплавленным свинцом, щипя, излились в его мозг.  Вся кровь ушла в виски, Латико больше не мог выдерживать такой муки. Он низко наклонился к ней, и мягко погладил ее холодные мраморные щеки, своим теплым носом. Отвратительный липкий холод распространился по его телу, и его тот час сковало обычное оцепенение.